Гусар Меловский проснулся в холодном поту. Его сердце колотилось так, будто стремилось вырваться наружу и унестись прочь от этой у...у...уж-жасной ночи. Он пытался вспомнить, что ему снилось, однако детали ускользали, оставляя лишь смутное чувство неприятного. Гусар знал, что это был не обычный сон. Это был кошмар, который то и дело возвращался по ночам, с каждым разом становясь всё более реальным.
- Что же я пил на ночь? - подумал Меловский. - Кажется, ничего. Непорядок...
Его спальня показалась ему странно знакомой и одновременно чужой. Тени играли на стенах, а старинные часы на каминной полке тикали так громко, что казалось, будто время само стремится убежать отсюда.
Рядом лежала красивая попа. Меловский шлёпнул по ней два раза. Потом еще два. Затем ущипнул.
- Отстань, противный, - раздался из-под одеяла сонный голос герцогини де Шатобери, опять неизвестно каким образом пробравшейся в его покои.
- От противной слышу, - вежливо ответил даме гусар, встал с постели и прошлёпал к окну. За окном он ожидал увидеть знакомый вид, но вместо этого перед ним раскинулся пейзаж, полный странных, искривлённых деревьев и тумана, который клубился, как живое существо.
Меловский услышал тихий стук в дверь. Он обернулся и увидел, как дверная ручка медленно поворачивается. Меловский взял с подоконника два пистолета и тихо взвёл курки. Дверь открылась, на пороге появилась фигура в чёрном плаще и такой же черной шляпе. Лицо незнакомца скрывалось под черной маской, но глаза горели ледяным светом.
- Шо надо, пацан? - спросил Меловский незваного гостя. - Тока не говори, шо ошибся дверью, а то получишь пулю. Хто ты?
- Я тот, кто приносит тебе по-по-послание, - слегка заикаясь, ответил незнакомец и закашлялся. - Пардон. Я тот, кто приносит тебе послание, - повторил он. - И ты это... как его... стволы опусти, а то я текст забываю с перепугу... (он достал из кармана бумажку с текстом и посмотрел в неё)... И ты должен... должен следовать за мной, если хочешь узнать тайну.
- Должен? Я должен? - удивился Меловский. - Ого! А не охренел ли ты часом, таинственный незнакомец? Хм... Ну, пошли. Только без шуток и без резких движений. Я не промахнусь.
- От, блин! - подумал таинственный незнакомец и на всякий случай выключил подсветку для глаз. - Лучше бы с Багамским в карты резались, чем доставлять ночные послания офицерам полка. Пристрелят меня когда-нибудь и "пардона" не скажут.
Незнакомец повернулся и пошёл к выходу, Меловский последовал за ним. Они шли через мрачные коридоры, стены которых были покрыты вековой паутиной, а также не вполне цензурными надписями и вполне нецензурными рисунками.
В конце концов они вышли на улицу. Туман стал ещё гуще, в воздухе витал запах моря и табака. Незнакомец привёл Меловского к заброшенному особняку, который выглядел так, будто его покинули 100500 лет назад, а входную дверь забыли закрыть на замок. А то и вообще - оставили распахнутой.
На крыльце особняка сидели рядовой Федотыч с полковым кузнецом Митричем и нещадно дымили самокрутками, нагоняя тот самый туман.
- Привели? - спросил таинственного незнакомца Федотыч. - А то там уже заждались. Два раза прибегали спрашивать...
- Тихо! - прервал незнакомец старого солдата.
- Ну, тихо, то тихо. А можно и нам с вами? - ответил Федотыч.
- Нельзя.
Дверь скрипнула, открываясь, и Меловский с незнакомцем вошли внутрь. Внутри было ещё темнее, чем снаружи, и только слабый свет свечей освещал путь.
- Тебе нужно найти картину, - сказал незнакомец и опять закашлялся. - Только она откроет тебе тайну...
- А сам-то чего? - задал вопрос Меловский. - Сам найти не можешь? Нашёл бы и принёс...
Незнакомец замялся, потом опять достал из кармана бумажку, посмотрел в неё и ответил: "Так надо!"
Гусар кивнул, зажёг свечи в количестве десяти штук и начал обыскивать комнату. В комнате было множество ценных полотен - Рембрандт, Тициан, Микель-Анджело и даже считавшаяся утерянной картина Дона Мигеля "Турецкий султан пишет письмо запорожцам", которую Меловский - а в живописи он разбирался очень хорошо - тут же взял на память.
- Это моё, - заявил он незнакомцу. - Вчера потерял...
Внезапно Меловский заметил что-то странное на одной из стен. Он присмотрелся и увидел дверь, ведущую в потаённую комнату. Поднимаясь по скрипучим ступеням, гусар чувствовал, как его недоумение усиливается.
В потаённой комнате горела единственная свеча, освещающая старинный шкаф. Гусар подошёл ближе и открыл его. Внутри была картина на дереве - то ли черном, то ли красном. Вид у ней был ну очень старинным, однако внизу справа почему-то стоял автограф Козлюка-младшего 1775 года рождения. Гусар протянул руку, чтобы взять и её, но как только он коснулся дерева, в комнате зажегся свет, и Меловский увидел мадам Петухову, одетую так, словно она собралась открывать Южный полюс..
Затем в комнату зашли барышни и окружили храброго гусара. Девок было около двух дюжин. Многих Меловский частенько встречал на полковом пляже. И в положении "с тыла",
и в лицо.
Гусар понял, что это не просто сон. Сначала шайка той немки, теперь вот эти барышни с озабоченными от безуспешных попыток выйти замуж лицами. Это был его личный кошмар. Кошмар, становившийся реальностью. Меловский попытался было уйти, но девушки схватили его, не давая двинуться с места, а затем повалили на пол.
- Теперь ты принадлежишь нам! - закричали они.
- Девки, у вас полчаса. Максимум час, - вздохнул Меловский. - Вы же знаете, как ревнива Шатобери. А скоро утро...
- Та не, ну Меловский, ну голубчик. Нас тут двадцать. Что такое час? По три минуты на каждую? Ты издеваешься? - застонали барышни.
- Не двадцать, а двадцать одна. А мне одной надо не менее получаса, - уточнила мадам Петухова и с жадностью бросилась на Меловского.
Однако не тут-то было. Меловский резко вывернулся из цепких девичьих рук, резко схватил картину на дереве и оглушил Петухову резким ударом
по голове по заднице. А потом бросился в атаку на остальных. Девки завизжали и кинулись врассыпную, ломая картонные декорации. Бумажные стены старинного особняка моментально рухнули, и Меловский очутился на свежем воздухе, хотя - частично - и под завалами картона. На него удивленно смотрели Митрич с Федотычем и тот самый незнакомец, уже без плаща, шляпы и маски, в котором Меловский с негодованием узнал поручика Ржевского и который стал приближаться к нему с зажжённой сигарой...
И тут Меловский опять проснулся.
- Ты так кричал на кого-то во сне, - участливо сказала гусару герцогиня де Шатобери, прижимаясь к подпоручику всем телом. - Меня по попе бил. Щипался. Что-то плохое приснилось?
- Крейсер "Аврора", - мелькнула в голове Меловского странная мысль.
Герцогиня де Шатобери, не стала ждать ответа и жарко обняла гусара. Меловский тоже обнял герцогиню и вдруг заметил на своей руке след от ожога сигары, поставленный ему во сне поручиком Ржевским. И теперь он точно знал, что ему нужно сделать - спуститься в свой винный погребок и накатить...
Меловский сделал пару смачных глотков рома и вытер испарину на лбу.
- Ёшкин кот... Приснится же такое... Нельзя нашему брату ложиться спать трезвым, - пробормотал гусар.
Сделав такой глубоко научный вывод, он допил весь свой ром, затем шампанское, затем остальное вино, потом пиво и даже квас (Просто пить очень хотелось. -
Прим. ред.), а затем двинулся в сторону апартаментов своих старых друзей Котовского с Юрчинским для проведения совместных учений в условиях, приближенных к боевым.
Остановился и стал размышлять вслух, налегая на флягу с коньяком. 
Устроил, по просьбе мадам Петуховой, в пельменной очередной вернисаж и выставил на всеобщее обозрение свои последние шедевры. Они, мол, написаны по мотивам воспитательной работы мадам с актрисами. Любимое выражение: «Вы не белошвейки, бегом на сцену» 
сподвигло его к написанию первого шедевра. Второй шедевр был написан после отказа мадам Петуховой одолжить ему денег или хотя бы наливать за ее счет, как талантливому художественному руководителю театра и последовавших за просьбой наглых слов мадам: «Ты бы еще у этих актрис подписи собрал на свое назначение…». 
