- За что мне нравится наш Котовский, - доверительно сказал Дон Мигель Марине Адольфовне, - так это за то, что у него даже в пельменной ну просто армейский порядок. На кухне жарища, а его работницы одеты так, что ни у одного проверяющего язык не повернется сделать им хоть какое-нибудь замечание.
- Котовский - это голова, - согласилась Марина Адольфовна. - И Ржевский тоже голова. Но садовая. До сих пор не знает, что подслушивать старших по званию нехорошо.
- Ничего я не подслушиваю, - тут же ответил из-за соседнего столика Ржевский и густо покраснел.
- О! Еще одна голова, - переключился на новую тему Дон Мигель, увидев, как между столиками пробирается к выходу Козлюк-младший. - Подпоручик, можно вас на минуту?
Козлюк-младший подошел.
- Садитесь, дорогой друг. Мороженое будете?
- Так точно, - ответил подпоручик, не спуская глаз с Марины Адольфовны, которая в такую жару была одета проще, чем обычно. - Это... пинту "Черниговского".
Дон Мигель щелкнул пальцами, и через полминуты перед каждым из них стояла новая порция мороженого в серебряном ведёрке, а перед Козлюком-младшим - пинта "Черниговского".
- Вы ведь в живописи хорошо разбираетесь, дорогой друг? - спросил Козлюка-младшего Дон Мигель.
- Конечно, ваше сиятельство, - кивнул подпоручик. - Как и любой армейский офицер, а тем более гусар нашего полка, я разбираюсь в живописи, литературе, театре и так далее. Чем могу помочь?
Дон Мигель почесал репу, вздохнул и сказал денщику: "Петрович, покажи".
Петрович достала из тубуса картину и развернула её в руках. Картина была красивой, но почему-то выполненной в бело-черных тонах. То ли художник был беден и экономил даже на красках, то ли так было задумано, то ли еще что-нибудь...
- Что скажете? - спросил Козлюка Дон Мигель. - А то у нас тут мнения разделись... пардон, разделились.
Козлюк-младший страшным усилием воли отвёл взгляд от Марины Адольфовны и посмотрел на картину.
- Та шо я скажу, шеф, - начал он медленно краснеть, - я бы скорее застрелился, чем питался так, как они. Ну, шо нельзя колье продать или оту серьгу с жемчугом и нажраться, как положено приличным дамам? Одежду продай, если украшений жалко. Всё равно её гусары порвут. И потом - девок с такими физиогномиями, как у этих, ни в один приличный ресторан не пустят.
- Короче говоря, - взял себя в руки подпоручик, - сюжет картины надуман. Не бывает такого в жизни.
- А об авторе чего скажете? - задал второй вопрос Дон Мигель.
- Об авторе? - почесал репу Козлюк и отхлебнул полпинты пива. - Тут накручено. Слева - типичный Леонардо, справа - типичный Вермеер. Его девка с жемчужной серьгой. А как такое может быть - не знаю. Между этими барышнями лет 150 лежит...
- Посмотришь на официанта - типичный аглицкий половой. Причём современный, - сказала Марина Адольфовна и выразительно посмотрела на Петровича, папа которой был вице-губернатором Индии.
- Наверное, пошутил кто-то. Но я эту картину купил бы. За 5 червонцев. Из-за стаканов. Стаканы на столе красиво стоят. И вымыты, - закончил искусствоведческую экспертизу Козлюк.
- Давайте 30, и картина ваша, - ответил Дон Мигель, - 5 червонцев - это ни о чём.
Козлюк-младший почесал репу, притворно вздохнул, достал кошелёк, отсчитал 30 червонцев, аккуратно свернул картину, засунул в тубус и моментально исчез в направлении своих апартаментов. Глаза его светились счастьем.
Дон Мигель тут же разделил выручку на три части: 10 червонцев отдал Петровичу и 10 червонцев Марине Адольфовне. Потом из своей доли выделил Петровичу ещё 2 червонца.
- Это тебе на холст и на краски, - сказал он. - И сюжеты хорошо продумывай. Ежели чего - советуйся с Мариной Адольфовной. Не стесняйся. А то видишь, что получается?
Петрович покраснела, почесала репу и согласно кивнула. Картина с условным названием "Последняя попытка выйти замуж" была её дебютом в мире искусства.