УКРАЇНСЬКИЙ ФОРУМ КОЛЕКЦІОНЕРІВ

- Шампанское - это хорошо! - заметил Ржевский. - Я, например, без шампанского вообще не могу ни рисовать, ни стихи писать. Муза не прилетает...

- Так вы художник и поэт?! - ахнула Лиза и посмотрела на поручика Ржевского влюбленными глазами.

- Ну-с, как-то так, - ответил Ржевский и улыбнулся Лизе одной из своих самых красивых улыбок. - Свободное время надо проводить с пользой для общества.

- Какой мужчина! - подумала Лиза. - Отдамся! Только пусть просит сильно-сильно и долго-долго. А не так, как эти калифорнийские мужланы: за жопу и в сарай.

- Художник-порнографист, - подумал Козлюк. - Про его стихи я вообще молчу. Там даже порнография рыдает от зависти.

- А мне и так девки дают, - тоже подумал Багамский и посмотрел на Лауру.

Лаура чуть кивнула и встала из-за стола.

- Я сейчас, девочки, - сказала она и вышла в коридор.

- Я покурю на улице, - сказал Багамский и вышел следом.

Через минуту из соседнего номера донеслись крики Лауры, а перед гостиницей снова стала собираться толпа.

Когда через час с небольшим Багамский и Лаура вернулись, они застали только Козлюка и Аннабель. Аннабель сидела у Козлюка на коленях с припухшими от поцелуев губами, повторяя, что не может прямо сейчас отдаться Козлюку. Даже под честное гусарское слово прямо завтра жениться на Аннабель. Увидев Багамского с Лаурой, она замолчала и пересела на стул.

- А где Ржевский и Лиза? - спросил Багамский и откупорил бутылку красного.

- К морю пошли, - отозвался Козлюк. - Сказали, надолго. Даже корзину с пирожками забрали.

Лаура подошла к окну, посмотрела в сторону моря, улыбнулась Багамскому.

- Не раньше вечера, - подумал Багамский и тоже улыбнулся в ответ, но в этот раз как-то устало.

- Господа! - послышался за окном тот же, что и в прошлый раз, красивый девичий голос. - А кричать сегодня ещё будут?!

- Нет, ну нашли развлечение. Хоть билеты продавай, - подумал Багамский и ответил, не вставая из-за стола. - Вечером приходите! Ве-че-ром!

- А можно я к вам?! - спросил тот же голос. - Прям сейчас?!

- Можно! Но только вы одна! - крикнул Козлюк и посмотрел на Аннабель.

- Может быть, она кушать хочет? - попытался он успокоить девушку.
Аннабель отвернулась.

Возле входа в гостиницу вдруг началась потасовка: послышались звуки пощёчин, ударов ногами, звон разбитого стекла - местные красавицы боролись за право тоже познакомиться с гусарами.

А потом грохнул выстрел. За ним второй, третий.

- Картечь, - мгновенно протрезвели Козлюк и Багамский.

Пока три поручика знакомились с Лос-Анджелесом, его жителями и прочими особенностями, за 2300 миль от них, в Гаване, Дон Мигель культурно отдыхал на заднем дворе штаба возле миски с варениками.

Рядом сидела Марина Адольфовна, то и дело бросая на шефа влюбленные взгляды. Вареники она сготовила сама и даже лично сходила на рынок за настоящей домашней сметаной.

Со стороны улицы на крыльце штаба сидели Петрович и Макитренко. Еда у них была поскромнее: бочонок пива, варёные раки, плов, зажаренные в масле сардины. Считалось, что одновременно с обедом Петрович охраняет доступ к шефу, а унтер ещё и штаб полка.

- Петрович, - обратился Макитренко к порученцу шефа, когда пиво стало заканчиваться, а солнце направилось в сторону заката. - У вас такой красивый бюст.

- Я знаю, - ответила Петрович и отхлебнула пенного.

- И задница тоже.

- Тоже знаю, - опять ответила Петрович и отправила в рот раковую шейку. - Но меня только офицеры интересуют, Макитренко, а унтера́ как-то не очень.

Макитренко посмотрел на море, потом на Петрович и вздохнул.

- А за деньги? - пошёл он ва-банк. - Я тут скопил несколько миллионов, и мне для вас ничего не жалко.

Петрович перестала жевать и внимательно посмотрела на унтера.

- А он ничего. Симпатичный. И почти офицер, - подумала она.

- За кого вы меня принимаете, - возмутилась девушка, выдержав паузу. - Я вам что, путана какая-нибудь или сколько? То есть, или что, я хотела сказать!

- Да что вы, Петрович? Да я вас, знаете, как уважаю?! - забеспокоился унтер, оглядываясь по сторонам. - Вы сами подумайте! Такая красивая, молодая - и за бесплатно? Да у меня просто язык не повернётся предложить вам такое...

Петрович медленно осушила бокал, а потом в лоб спросила у Макитренки, о какой сумме идёт речь?

Макитренко вздохнул. После озвученных миллионов предлагать стандартные в таких случаях 10 песо было не комильфо.

- Пятнадцать вас устроит? - предложил он.

- Пятнадцать тысяч? - уточнила Петрович.

- Нет. Просто пятнадцать. Пятнадцать песо, - ответил Макитренко, удивляясь собственной щедрости.

- Макитренко, голубчик, - скривилась Петрович, - за пятнадцать песо я вам могу разве что в пиво плюнуть.

Макитренко покраснел и на всякий случай переставил свой бокал подальше от девушки.

- Не стыдно вам, без пяти минут офицеру, предлагать мне такое? - продолжала Петрович. - Сходите на городской пляж. Там гусарам дают бесплатно. Ещё и покормят.

И кивнула в сторону пляжа.

- Не хочу, - отказался Макитренко. - Был я там один раз. Чуть не затоптали...

Прошло ещё пять минут. Пиво было допито, и Макитренко, кышнув на орущую от негодования жабу, открыл две бутылки шампанского из личных запасов.

Одну бутылку протянул Петрович, вторую оставил себе.

- Ну, двадцать, - сделал он над собой страшное усилие.

- Да вы никак нарезались! - возмутилась Петрович. - Елене Павловне такое предложите! Посмо́трите, что она вам скажет!

- Уже предлагал, - вздохнул Макитренко.

- И что?

- Послала к вам.

- Вот гадина! - опять возмутилась Петрович.

- Княжна-а-а! - закричала она (апартаменты княжны - наш любезный читатель это помнит - располагались как раз напротив штаба). - Елена Павловна-а! Ле-е-енка! Отзовись, зараза! Я знаю, что ты дома! А то ща окна бить начну!

Угроза подкинуть работу полковому стекольщику подействовала. На балкон тут же вылетела голая Елена Павловна, притворно ойкнула, крутнулась на ноге, два раза вильнула попой в сторону охранявших вход на базу гусаров, снова забежала в комнату и вышла обратно уже халате.

- Здравствуй, Петрович! - заулыбалась она. - Я тебя не сразу услышала! Чего хотела?!

- К тебе недавно Макитренко заходил, предлагал 20 песо за интим. Ты чего ему про меня наговорила, а?!

- Ну, заходил, - дёрнула плечиком княжна. - Предлагал... э-э-э... 20 штук предлагал. Да! Ровно 20 штук! Я ему сказала, что мне пока деньги не нужны и чтобы спросил у тебя. Вдруг нужны тебе?

- От брешет, - прошептал Макитренко. - Какие 20 штук? Кому? Да ней клейма негде ставить. В ногах у меня валялась, просила хотя бы "четвертной" билет. Что-то тут не так...

- О, конечно, не так, - продолжил Макитренко. - Глянь, кто у ней в клиентах. Этого и на мильён развести можно.

И скосил глаза в сторону калитки, ведущей в сад княжны. Оттуда как раз выходил зеленщик Родригес. На его лице были написаны грусть, одиночество и голод. Во-первых, за минувшие сутки Родригес полинял на 100 тысяч песо, которые у него взяла "на булавки" княжна. Во-вторых, всё это время он провёл в закрытом на замок чулане. Княжна затолкала его туда "буквально на минуту", потому что "в дверь кто-то постучал или мне показалось?". В-третьих, потратился на богатое угощение, которого так и не попробовал.

Впрочем, в этой истории, по мнению Родригеса, был жирный плюс: ему удалось выбраться из дома княжны невредимым. Потому как - судя по громким мужским голосам и частым крикам женщин - ночью, сразу после прихода зеленщика, особняк захватила какая-то банда.

Петрович перестала жевать и внимательно посмотрела на толстяка.

- Симпатичный. Хоть и не гусар, - подумала она. - И миллион - хорошие деньги. Только надо всё аккуратно сделать.

"Бандой", захватившей особняк княжны, был гусарский патруль по борьбе с вражескими лазутчиками и бандитизмом. Группой из пяти офицеров командовал Козлюк-старший.

В течение первого часа гусары честно патрулировали территорию и проверяли документы у красивых девушек. Тех, у кого их не было (а не было ни у кого), отводили в укромные места, чтобы досмотреть тщательно.
Через час Козлюк-старший предложил сходить в пельменную. Во-первых, надо было спросить у Котовского, как идут дела, во-вторых - бесплатно пообедать и поужинать.

Пробыв в пельменной до самого закрытия, Козлюк-старший подначил остальных навестить Елену Павловну. И патруль отправился к княжне, прихватив по дороге девушек из полковой библиотеки. Время провели с пользой. Делились новостями, играли в шахматы, кушали, кричали и разошлись только в полдень следующего дня.

Никто из них пока не знал, что этой ночью в Гаване были обчищены дворец губернатора, главный столичный банк и все склады с продовольствием.

Тот же день. 15 часов. Приёмная Дона Мигеля на территории базы. Присутствуют: Дон Мигель, Марина Адольфовна, а также губернатор и генерал-капитан Кубы, имена которых история не сохранила.

- А мы тут при чём?! Причём тут мы?! - возмущался Дон Мигель. - Охранять ваши дворцы, банки, склады - это не наша обязанность, господа! То, что вы нам платите за порядок на острове, мы отрабатываем сполна! Но вы же устроили здесь проходной двор! Кто хочет на Кубу приезжает, кто хочет с Кубы уезжает! Без досмотра! В прошлом году отлили из золота четыре корабельные пушки, покрасили и вывезли, как бронзовые (Дон Мигель сгоряча сдал схему Багамского). В ваших казармах холод, голод и повальная трезвость! Солдаты ловят устриц и едят их сырыми прямо на берегу. И ни одной библиотеки, не говоря уже о театре! Так нельзя!

- Наши солдаты питаются хорошо, - заметил генерал-капитан. - Каждый день тарелка супа, стакан молока, половина яйца и бутерброд с... с хлебом.

- И это вы называете "питаться хорошо"? - вздохнул Дон Мигель. - Каждому моему солдаты на сутки выдают фунт сала, полфунта сливочного масла, три фунта пельменей, фунт белой булки с изюмом, два фунта чёрного хлеба, две тарелки борща, курицу, два фунта шашлыков, три фунта свежих фруктов, две пинты компота и четверть водки. Это минимум того, что он за сутки обязан съесть и выпить. Если, конечно, не хочет на гауптвахту или в полковой лазарет на обследование. Нужна добавка - пусть берёт, сколько влезет. О том, как кормят наших офицеров, я и говорить не хочу. Не поверите...

Генерал-капитан с грустью посмотрел на Дона Мигеля и вздохнул.