УКРАЇНСЬКИЙ ФОРУМ КОЛЕКЦІОНЕРІВ

Спустя два часа Котовский вышел из чулана. За ним, устало шатаясь, вышла Эльза, старательно сымитировавшая потерю девственности.

— Кто ж меня теперь замуж возьмёт такую? — проникновенно сказала она Котовскому. — Ты об этом подумал, а? (То же самое до этого она говорила двум немецким графам, затем капитану судна, на котором они с подругами приехали на Кубу, потом Меловскому, потом Дону Мигелю и ещё парочке гусар, фамилии которых они просили не называть (будто никто и сам не может догадаться, что это были Ржевский и Багамский). Это Эльзу так её баварская мамаша научила: завиноватить мужика, а потом верёвки из него вить. - Прим. автора.)

- Да чего тут думать? - ответил равнодушный к женским хитростям Котовский, взял за руку вторую картёжницу и повёл в чулан.

Лос-Анхелес. В это же самое время...

- Господа отважные гусары, - раздался под окнами гостиницы "Париж" красивый голос красиво одетой красивой дамы. - Вы не скажете, где моя дочь Аннабель? Она уже сутки дома не была. Передайте ей, что мама волнуется...

В окно выглянул Ржевский.

- Аннабель? - переспросил он. - Так она ночью вышла замуж за поручика Козлюка. И они отправились в свадебное путешествие. На воздушном шаре.

- Херяк! - раздался звук упавшего на землю тела: мамаша Аннабель или чегой-то не так поняла, или просто разволновалась.

- Не, ну я же тебя как нормального пацана просил следить за базаром, - сказал Ржевскому внутренний голос. - Иди к Лизе...

- А я чего? - попытался защитить свою честь и достоинство Ржевский. - Я же правду сказал.

- От ты будто вчерашний, - сварливо ответил внутренний голос. - Будто не знаешь, что иной раз лучше промолчать, чем сказать правду. К Лизе иди, а то ей без тебя скучно. И не вздумай обидеть девочку, раздухаристый ты наш...

- И какого он вернулся? - с легкой тоской подумал Ржевский. - Ведь и без него нормально жилось.

- Разговорчики в строю! - прикрикнул внутренний голос. - Иди к Лизе!

Вместо поручика Ржевского наблюдательный пост у окна занял неутомимый Багамский. Спустя минуту он увидел, что к лежащей в красивой позе мамаше Аннабель подошли три мужика. Один с виду был типичный немецкий дохтур, рыжеволосый, с медицинским саквояжиком, а два других - типичные немецкие фелшеры. Все с пивом, закуской и явно навеселе.

Они усадили даму на лавочку, дохтур достал из чемоданчика бутылку рома (флакончик с аглицкой солью он трогать не стал, он берёг её для аглицких дам), открыл и сунул даме под нос. Дама тут же пришла в сознание, взяла бутылку и осушила её.

- Жарить тётку будут, - подумал Багамский. - Понаблюдаю чуток, а потом вмешаюсь. Всё-таки родственница Козлюка.

- Это здесь ночью стрельба была? - спросила родственница Козлюка дохтура, вытирая красивый ротик тыльной стороной ладони. - И даже взрывы...

- Ах, мелочи, - ответил дохтур. - Кочевники не в ту сторону свернули и попали к нам. Да их и немного было. Тысячи полторы...

- Индейцы?! - ахнула мамаша Аннабель. - Полторы тысячи?! У нас?! Прямо вот здесь?!

- Да-с, - ответил один из фелшеров и показал на вражеское знамя, утерянное врагами мирной жизни при отступлении. На знамени красовался чёрный конь, под которым было написано "Ай нэнэ!".

- Ужас! - сказала дама. - Как хорошо, что наши мужчины их прогнали.

- Это наш долг, - ответил дохтур, и два фелшера солидно кивнули. К ночной стрельбе лично они не имели никакого отношения, но зачем это знать даме?

Гусарская база на Кубе. Примерно в это же время

Ураган прошёл. Стало сухо. Солдаты быстро навели порядок на территории базы. Ближе к обеду Дон Мигель молодцеватой походкой вышел на плац и громко скомандовал: "Полк! Стройся!"

Офицеры и нижние чины, с самого утра доказывающие свою армейскую незаменимость муштрой, на турниках и прочими важными делами, построились в красивые шеренги и замерли.

- Братцы, - сказал Дон Мигель, - буду краток. Полк остаётся на Кубе. В Калифорнию можно будет смотаться только в служебную командировку! Вопросы есть? Нету? Тогда всем заниматься прямыми служебными обязанностями! Р-разойдись!

- Виват! - радостно закричали офицеры, нижние чины, барышни, дамы, прочая обслуга и бросились врассыпную.

- Качать шефа! - раздался чей-то восторженный голос. Офицеры побежали к Дону Мигелю, однако наткнулись на холодный взгляд Марины Адольфовны, стоявшей рядом, и остановились.

- Не, ну, можно и не качать, - сказал тот же голос. - То такое дело, шо и подождёт. Спасибо, шеф!

И разбежались в разные стороны.

Минут через десять прямо на плац выставили дюжины две бильярдных столов, выкатили сотню бочек с ромом, вином и поставили столы с закусками. Ресторан Дона Мигеля, пельменная Котовского и библиотека быстро заполнились посетителями. Кто-то отправился на пикник с рыбалкой и девками. Кто-то ушёл в самоволку. Поварята, пользуясь отсутствием поручика Меловского, заманили доверчивую герцогиню де Шатобери в чулан показать котят и маленьких ёжиков, но обманули самым бессовестным образом...

Короче говоря, полк вернулся к нормальной армейской жизни.

Штаб полка. Спустя час

- Что там у вас? - спросила Марина Адольфовна Козлюка-младшего и распечатала письмо из Калифорнии, которое он привёз.

Гусар стал подробно рассказывать. Марина Адольфовна внимательно его выслушала и только потом прочла письмо.

В целом картина была прекрасной: бедный городишко, в основном деревянные здания, малообразованное и доверчивое к красивым обещаниям население. Пьют и курят какую-то гадость, в еде неприхотливы, рядом океан, но рыбы или тех же креветок в рационе обыщешься. С такими иметь дело сплошное удовольствие. Тем более что золота там много, и местные об этом не знают. Ржевский с Багамским обещали до конца года насобирать не менее 100 пудов, без учёта веса тары.

Марина Адольфовна написала ответ, запечатала конверт и отдала поручику.

Тот встал и начал прощаться, рассчитывая к утру быть в Лос-Анхелесе.

- Подождите, - остановила его секретарь и открыла верхний ящик стола. - Вот вам разрешение на женитьбу от шефа. Там стоит апрельская дата. Изменения в ваш офицерский лист внесены. В следующий раз - сначала разрешение и только потом женитьба. Вы же порядок знаете. Желаю семейного счастья, - улыбнулась Марина Адольфовна и подошла к окну.

У крыльца счастливая Петрович - 200 миллионов в полковую казну она сдала ещё утром - учила Аннабель курить.

Марина Адольфовна открыла окно.

- Аннабель, голубушка, зайдите, - позвала она жену Козлюка.

Аннабель покраснела и зашла в штаб.

- Поздравляем вас с замужеством. Это вам, - протянула ей бархатную коробочку Марина Адольфовна. - Подарок от полка на свадьбу. Будьте счастливы и заботьтесь о муже. Это один из наших лучших офицеров. Будете ему надёжным тылом, лет через десять станете генеральшей.

И открыла коробочку. Аннабель ахнула, осторожно взяла подарок в руки и ахнула ещё раз. Ожерелье, щедро украшенное бриллиантами разной величины, было роскошным.

В штаб быстрым шагом вошёл Дон Мигель в сопровождении Петрович.

- Ага, вы ещё здесь? - обрадовался он и посмотрел на Козлюка. - Поздравляю! Жениться без разрешения - это ты, поручик, в браконьерство ударился.

Шутливо погрозил пальцем Козлюку и подошёл к Аннабель.

- Гарна молодиця, - констатировал он и обнял девушку. Почувствовав приятную упругость её груди, прижал к себе покрепче, а затем отпустил.

- Отодрать бы тебя, красавица, да нельзя, - подумал Дон Мигель и бросил быстрый взгляд на секретаршу.

- А это тебе, поручик. Подарок от офицеров полка, - сказал он Козлюку и достал из сундука пару новых пистолетов с золотой резьбой. - Митрич постарался. Особая конструкция. Осечек не даёт. Не стрельба, а наслаждение. Пользуйся. Провиант вам уже погрузили, попутного ветра и счастливого пути.

- Петрович! - позвал он денщика. - Проводи... гостей!

И обнял Козлюка, шепнув ему о планах за два года сделать Калифорнию гусарской собственностью. Козлюк кивнул, отдал честь, и спустя полчаса семейная пара улетела обратно.

Лос-Анхелес. Примерно в это же время

Багамский допил вторую бутылку вина и выглянул в окно. Три немца и тёща Козлюка по едва заметной тропинке уходили в заросли.

- О! - сказал сам себе Багамский. - Всё-таки решились отжарить. Непорядок.

И, бросив взгляд на спящую Лауру, побежал за ними.

- Эй! Вы куды это, падлы, девку ведёте?! - крикнул Багамский медикусам на чистейшем немецком литературном языке первой половины XIX века.

Все четверо остановились. Дама посмотрела на дохтура.

- Какой занятный язык, - сказала она. - Это по-японски, да? А что этот гусар вам сказал?

- Да ни хрена хорошего, - подумал немецкий дохтур, тоже на языке Шиллера (1759-1805), Мюллера (1900-1945) и Шелленберга (1910-1952), затем почесал яйца и тоскливо вздохнул.

- Извините нас, майне либе фрау, - ответил он даме.

- Мы должны вас покинуть, - добавил первый фелшер

- Срочный вызов к больному, - поддержал репутацию немецкой медицины второй.

И бросились врассыпную, довольные, что обошлось без поджопников.

Багамский вплотную подошёл к тёще Козлюка, попробовал её на упругость в разных местах, сладко поцеловал в губы и остался доволен. Затем повернул даму к себе задом и не терпящим возражения тоном приказал встать на четвереньки. После чего задрал ей подол, достал из кармана плётку и вдохновенно отодрал, приговаривая, что тёще гусара надо быть осторожной в знакомствах и не шляться с кем попало. А захочет побыть шлюхой, то для этого теперь есть однополчане зятя. После чего расстегнул брюки и поступил с дамой так, как поступил Серый Волк с Красной Шапочкой в оригинале старофранцузской сказки.

После окончания процедуры знакомства Багамский отвёл тёщу Козлюка в гостиницу - ждать Аннабель и зятя в самом безопасном месте на весь город.

Вечерние сумерки опускались на Лос-Анхелес стремительным образом. Из раскрытых окон номера на третьем этаже гостиницы доносились звон бокалов, мужские голоса и красивый женский смех. Это поручик Ржевский рассказывал о своих похождениях (самых безобидных, разумеется), чем изрядно веселил компанию.

А на втором этаже, где располагался самый лучший в городе публичный дом, в мягком кресле на расслабоне сидел владелец гостиницы Родриго Ибаньес. Рядом, на широкой кровати, лежала голая красавица, претендентка на его руку, сердце и остальное, включая деньги и недвигу.

- Они хоть что-то платят? - дрожащим от жадности голосом то и дело спрашивала тёлка Ибаньеса. - Живут в самом лучшем номере, жрут всё самое лучшее, а я тут...

И с небрежной демонстративностью сбросила на пол дольку ананаса и французское пирожное с ванилью.

- Ну, чего ты молчишь?! - продолжала доставать Ибаньеса красотка. - Ты понимаешь, что такая девушка, как я, дорого стоит?! И достаётся далеко не каждому?! Одному на миллион! Да какой там миллион?!! На сто миллионов!!! Потому что нас очень мало!!!!

Ибаньес почесал репу и сказал: "Точно!"

- Что "точно"?! - заорала красотка, поменяв положеие с "лёжа" на "сидя". - Что "точно"?! Прямо сейчас иди и стребуй у них деньги за номер и жрачку! Встал и пошёл! "Точно" ему! Вот что "точно"?! А?! У меня уже два дня обновок не было! Хожу с тобой, как нищая! Подруги смеются! Кормишь меня, бл..., чем попало! И ещё "точно" ему! Веди себя нормально, точный ты наш!

Сеньор Ибаньес начал медленно краснеть, но девка вошла в раж и этого не заметила.

- Какого ты молчишь?!! - перешла она на визг. - Сказать нечего?!! Иди и без денег не возвращайся! Ты меня услышал?!!

- Задолбала! - вскочил сеньор Ибаньес с кресла, одной рукой схватил обнаглевшую девку за волосы, другой за промежность и прямо в голом виде выбросил в окно. Затем чуточку помедлил и выбросил туда же измятую любовными утехами простыню.

- Вали отсюда! - крикнул он. - Проститутка! (Это слово, подслушанное у гусар, сеньору Ибаньесу понравилось гораздо больше, чем "путана".)

- Альварес! - крикнул сеньор Родриго швейцару у входа. - Если через минуту эта бл... будет ещё здесь, спускай собак!

- Слушаюсь! - радостно улыбнулся Альварес, бывший сержант мексиканской морской пехоты. - А можно прям щас спустить?! А то когда еще та минута пройдёт?!

- Платье верни! И туфельки! - закричала, выбираясь из поломанных при падении кустов девка. - И я уйду! Больно надо! Неудачник!!!

- Я?!! Ах, ты ж..! - рассердился не на шутку сеньор Ибаньес. - Альварес, собак!

- Ва-а-а! - закричала девка и бросилась наутёк, кое-как обмотавшись на ходу простынёй.

Несколько огромных, красивых и очень злых собачек выскочили на улицу. Радостно виляя хвостами, окружили Альвареса, немного полаяли, побегали кругами по площади перед гостиницей и, задрав хвосты, потрусили в сторону пляжа, обнюхивая обеспокоенных таким вниманием прохожих. Пляж, кстати, находился в противоположной стороне от маршрута бегства бывшей подруги Ибаньеса. Но поскольку та мчалась, не оглядываясь, оценить ситуацию она не могла и остановилась лишь тогда, когда вбежала в избушку лесорубов в пяти милях от города.

А сеньор Ибаньес, увидев такое своеволие со стороны четвероногой охраны, зло сплюнул в окно. Швейцар в ответ развёл руками: мол, что имеем, то имеем, зато внешность у собак пугающая...

Выбежав на пляж, собачки радостным лаем позвали в свою компанию толпу мексиканских пацанов, занимавшихся кто чем, и все вместе принялись ловить акул.

Знаете, есть такие акулы, которые регулярно шастают у берега в поисках добычи, включая зазевавшихся пляжников. Иногда сильной волной рыбу выбрасывает на берег, и мексиканцы быстро пускают её под нож: готовят супы, котлеты, прочую снедь, предварительно хорошо вымочив мясо, чтобы убрать запах мочевины. Если готовят по-быстрому, без вымачивания, то добавляют охренительное количество жгучего перца, чтобы перебить ненужные запахи и вкус. А из акульей печени добывают рыбий жир. Там его даже больше, чем в печени норвежской трески, хотя мексиканцы об этом пока не знают. Отходы переработки с удовольствием жрут свиньи и поросята. Скажи горожанам, что лет через двести такое богатство пляжники будут возвращать в океан, они просто не поверят.

Пляж, кстати, находился в противоположной стороне от маршрута бегства бывшей подруги Ибаньеса. Но поскольку та мчалась, не оглядываясь, оценить ситуацию она не могла и остановилась лишь тогда, когда вбежала в избушку лесорубов в пяти милях от города.

- Пить, - прохрипела красавица, окинув взглядом красиво обставленную хату и четырёх ну просто громадных лесорубов, обедавших за столом.

- Вода в колодце, иди и пей, - ответил Аглае один (Аглая - имя этой девушки, если кто-то ещё не знает).

- Вино на столе, - добавил второй.

- Кашу с мясом будешь? - спросил Аглаю третий.

- Садись за стол, - предложил четвёртый.

Аглая плюхнулась на стул и в течение получаса съела две тарелки очень вкусной каши с мясом, заполировав бутылкой вина.

- Как хорошо, - сказала она лесорубам. - Спасибо! Отдохнуть бы теперь. Устала я.

- Можно и отдохнуть, - сказал, вставая, один из мужиков и начал расстегивать штаны.

Аглая напряглась.

- Да ты не боись, девка, - успокоил её мужик. - Это я в туалет иду. А ты пока посуду вымой да приберись тут. А отдыхать ночью будем. Ты четвертых выдержишь? Выдержишь. Должна выдержать. Просто обязана.

Улыбнулся и вышел из избушки.

- Блин! - подумала Аглая и покраснела. - Четверых-то я выдержу. Я и сорок выдержу. Но зачем мне эта херня? Какие-то лесорубы в какой-то избушке. А потом кто? Индейцы в вигваме?

Аглая хлебнула вина из другой бутылки, молча выскочила в дверь и рванула в гостиницу. Просить прощение у милого, доброго и щедрого душечки Родриго Ибаньеса. Потому как мужиков в Калифорнии много, а душечка Родриго один. И потерять его Аглае нельзя ну никак.